Но тем не менее он шагнул туда – в гнездо инфекций и эпидемий, заваленное дохлыми крысами и продовольственными карточками времен Второй мировой. И рассказал нам с Джеймсом, что в выходные ездил на природу. Там, на далеком болоте, темной, как деготь, ночью они с друзьями выли вурдалаками, чтобы спугнуть парочку, занимавшуюся в машине сексом.
Джеймс и я остались в полном недоумении. Выходные на природе? Ночью? На далеком болоте? Что за радость такая? И вот вам главная тема сегодняшней проповеди – клонирование.
Ричард Хаммонд – человек. На языке генетики это значит, что он, как все люди, на 98% идентичен цветной капусте. И, по данным самых свежих изысканий, на 99,4 идентичен шимпанзе.
Удивительно, не правда ли? Если вы возьмете его ДНК, попробуйте скопировать ее и ошибетесь на 0,6%, то результат можно будет использовать для опытов, исследующих влияние курения и косметики на организм. Ошибетесь на 0,2%, и выйдет неандерталец. Промахнетесь на неразличимо толику, и получится Джеймс Мэй.
Нет, правда! ДНК Ричарда и ДНК Джеймса так близки, что разницу заметит только самый мощный компьютер. Достаточно бабочке коснуться крылом позвоночника Ричарда, как он обрастет волосами и будет по четыре часа делать одно-единственное дело.
Нам сейчас показывают фильмы, где клонирование представляется чем-то элементарным и очень будничным, - «Парк Юрского периода-3» и, конечно, «Мальчики из Бразилии». Разумеется, бывший фашист из Южной Америки может попытаться вырастить в пробирке точную копию Гитлера. Но допусти он малейшую погрешность в расчетах, и Четвертым Рейхом будет командовать Джеймс Гуди. Или свинья, что одно и то же.
А еще мы читали о генетически модифицированной пшенице. Звучит великолепно: изменить генную структуру растения, чтобы оно противостояло болезням болезням и вредителям и могло расти без воды! Но компьютеры тоже ошибаются. Кто поручится, что однажды бедный фермер, засеяв поле пшеницей, через пять месяцев не получит два с половиной миллиона колышущихся на ветру Гитлеров? Очень даже может быть!
И, конечно, есть овечка Долли. Взяли клетку из овечьей груди, сплавили с другой, поместили в утробу – она и выросла. Но могу поспорить, что за процессом ученые следили, затаив дыхание. Потому что знали: на свет может появиться Эстер Рантцен.
Ладно, давайте упростим. Нас уверяют, что, скажем, человек с больными легкими может попытаться вырастить новый комплект кузнечных мехов из собственной стволовой клетки. Великолепно! Но кто может поручиться, что из клетки вырастет именно легкое? А не ухо или пенис? И тут мне на ум приходит дизельный Seat Leon.
К несчастью, недавно я прокатился на нем и жутко разозлился. А все оттого, что в «сеаты» я не садился уже столько лет, что коллеги стали заключать пари: удастся ли мне дотянуть до пенсии, так и не поездив ни на одной из них. Но было холодно, мне нужно было добраться с трека до нашей бытовки, а он стоял с ключами в зажигании. Я и опрометчиво прыгнул за руль.
Мне всегда казалось, что Leon – это тот же Golf, только с волосатыми подмышками. Ведь все знают, что под аляповатыми барселонскими формами прячется формами прячется генетический дубликат утонченного Вольфсбурга. Вы даже можете заказать его с коробкой DSG, как у Golf. И я никогда этого не понимал. Уж если вам нужен дешевый Golf, то пойдите и купите Skoda.
Однако даже в самой короткой поездке Leon ничем не напоминает Golf. И это необычайно меня обрадовало.
Как любой нормальный автоманьяк, я брюзжу, что, кажется, уже все автопроизводители переспали друг с другом и корпоративных секретов не осталось. На Peugeot 207 стоит двигатель от Mini, а на Nissan 350Z – от VelSatis. У Jaguar – коробка от S-Class. На SLK карандашом зачеркнуто «Mercedes» и написано «Crossfire». И т.д., и т.п.
Раньше автомобили были разными. Но все идет к тому, что скоро в мире останется не больше пяти-шести производителей. И меня беспокоит, что у всей их продукции будет один и тот же генетический код. У всех будут одинаковые тормоза, кондиционеры, спутниковые навигации и моторчики дворников.
Пока MitsubishiEvo не похож на FiatPunto. А что если две фирмы объединятся и начнут брать детали у одного поставщика? Что если Ford и GM переступят через себя и станут одной гигантской корпорацией? Что если Toyota проглотит Honda? Что тогда? Все машины будут одинаковыми!
Ахудшийслучай – Bentley Continental GT. Он по определению не должен походить на VWPhaeton, на базе которого он, увы, построен. Bentley – турбокупе, которому добавили авторитета хромом и кожей. Phaeton – большущий седан, который не нравится никому, кроме меня и Папы Римского. И все же каждый раз, когда я закрываю глаза в GT, я чувствую присутствие фольксвагеновской ДНК. Это меня тревожит.
Но если судить по Leon, то беспокоюсь я напрасно: ведь даже автомобили с близкой генетикой можно сделать… разными. Другой кузов и вот уже испанец не похож на немецкого близнеца. И достаточно на четверть процента изменить генетику подвески, чтобы, как мы уже выяснили на растительных примерах, превратить пшеницу в Гитлера.
Недавно я был ошеломлен различием, которое возникает просто при замене шин. Pirelli два-три круго мертво цепляются за рек, зато потом их можно выбрасывать. Bridgestone буксуют и дымят, но упорно сохраняют упорную достойную управляемость. Итак, две одинаковые машины, которые различаются лишь четырьмя из 15 000 деталей, идентичны не более чем Джеймс и Ричард. Оба люди. Оба мужчины. Оба любят машины. Оба ненавидят футбол. Но похожи ли они? Нисколечко! Для начала, один – гетеросексуал…
А другой на выходных отправляется в поход. И вместо того чтобы заснять занимающуюся сексом парочку и выложить видео на YouTube, воет в кустах. Ну не идиот?
